http://grishkovets.com/ ЭТОТ город. (тексты альбома "Сейчас" Гришковец и "Бигуди.". проект "после работы") Этот город. Бывают странные дни, длинные и без дел, не выходные, а такие, когда, допустим, уже начался отпуск, а вы еще не уехали, задержались в городе. Или наоборот, уже вернулись откуда-то, но отпуск еще не закончился. И тогда можно целый день спокойно просидеть дома. Но как же можно просидеть спокойно… дома… в ЭТОМ городе?! Особенно, если за окном знакомое вам давным-давно, и незаметно выросшее дерево, а за этим деревом туда дальше… линии новостроек, которые уже тоже давно не новостройки. Просто эти дома построили при вас. И значит, вы уже давно живете в ЭТОМ городе. И тогда вы выходите, и можно идти или ехать куда угодно. А что значит «куда угодно» в ЭТОМ городе? И вот вы едете, и вдруг понимаете, что едете туда, куда ездите каждый день. Каждый божий день. Но вы даете себе указание – сегодня я никуда не тороплюсь. И вдруг можно все увидеть, все рассмотреть. И даже получить удовольствие от того, что обычно раздражает. Потому что город проживает свой обычный день, а у вас сегодня день необычный. И можно встать наглухо в пробку, и получить удовольствие именно от этой пробки. И оглядываться по сторонам, и во всех машинах вокруг видеть только очень спешащих и очень раздраженных людей, которые давят на клаксоны и прошевеливают губами ругательства. Ругательства, которые вам не слышны. И эти люди напоминают вам рыб в аквариумах. А у вас есть время заняться радиоприемником и найти приятную волну. И вдруг услышать музыку! Услышать так, как вы уже давно не слышали музыку. А потом вы едете по бульварам, и где-то впереди над домами мелькнул край чистого неба, а справа мелькают красивые дома… И вы проезжаете мимо какого-то посольства какой-то такой страны, название которой вам ни о чем не говорит, и вы там никогда не побываете, и даже мыслей таких нет. Но на ветру развивается флаг этой страны. А он развивается на вашем ветру… И пускай. И вы обгоняете туристический автобус, большой, высокий автобус. В нем по городу везут иностранцев. Пожилых иностранных людей. Они едут по ЭТОМУ городу в своих бежевых или фисташковых кофточках и брючках, глядят по сторонам. И можно посмотреть туда же, куда смотрят они. И вдруг увидеть… Красиво! А потом можно затормозить на светофоре, а по переходу ведут солдат. А солдатики идут по улице, тоже оглядываются оп сторонам. Они, наверное, в первый раз в таком большом городе. А разве есть город больше? Ведь это же самый большой город! А еще можно ехать и увидеть молодую, красивую женщину, которая стоит, придерживает маленькую девочку, очевидно, свою дочку, чтобы та не выбежала на проезжую часть, потому что там едете вы. И можно улыбнуться. Но улыбнуться не этой женщине, а просто так. А еще можно встретить ребят, несколько молодых парней, которые, не торопясь, идут и пьют пиво. По ним видно, что они целую ночь где-то бродили, им было весело, а вот уже наступает день, и они возвращаются куда-то, купили по пиву, идут, и им теперь не весело. Но зато им можно позавидовать. Потому что вы уже так не сможете. Потому что вам уже по статусу не положено выпивать что-то всю ночь на скамейке, а потом идти по улице и пить пиво из горлышка. Но вдруг вас остановил милиционер, и вам надо дать ему денег, чтобы он вас отпустил. Обычно вы легко это делали, но тут испытали ужас. Потому что вдруг подумали: «Ой, как же я могу дать денег человеку? Это же человек. Человек! У него есть высшее образование, он офицер, и за ним стоит что-то такое большое, что еще больше, чем весь этот город, ведь, он же обидится за то, что какой-то другой человек пытается дать ему денег. Он обидится за свое высшее образование, за то, что он офицер, и за все то большое». Но вы протягиваете деньги, и он спокойно их берет, и обидно становится уже вам. Но вот вы заплатили, и едете. Но, конечно же, вы не заплатили и сотой доли того, что должны заплатить. Но главное, что вы же не чувствуете, что должны хоть что-нибудь платить. И вы еще не доехали. А впереди длинный- длинный день, и город, который нигде не кончается. И еще впереди длинная-длинная жизнь. Ваша жизнь, которая тоже нигде не началась, и нигде не закончится. Гвардейск-Ибица. Маленький городок. Какой-то районный центр, с таким названием, которое вызывает у столичного командировочного только ухмылку, и усмешку. Первое сентября, начало учебного года. И это начало последнего учебного года в жизни какой-то девочки. И с самого первого сентября она начинает готовиться… Но не к выпускным экзаменам, а к своему выпускному балу. А на самом деле, она начала готовиться намного раньше – когда рисовала на последних страницах тетрадок, или на промокашках, красивых принцесс, в красивых платьях. Она готовится, и мечтает об этом бале, хотя прекрасно знает, что весь этот бал будет проходить в школьной столовой, где повесят какие-то плакаты и стенгазеты. И на этот бал придут родственники и знакомые. А еще учителя и одноклассники. А также ученики «Б» класса и «В» класса. Все! А кто еще может придти на этот бал? Откуда кому-то взяться? В районном центре, в школьной столовой… Но все равно она надеется, что среди одноклассников и родственников промелькнет импозантный мужчина или юноша совсем непохожий ни на людей, живущих в ее городке, ни на столичных командировочных. И еще она надеется, что из старых динамиков, в школьной столовой, на ее выпускном балу, для нее будет звучать самая модная и нежная музыка. А летом она ездила купаться на речку или на озеро. Ездила за город, в пыльном автобусе, и думала: а вот в рекламах показывают, что если взять несколько упаковок от чего-то, три этикетки от йогурта, или найти специальную пробку от какого-то лимонада, и послать это по какому-то адресу, то можно выиграть путевку… и поехать туда, где растут пальмы, где удивительное, прозрачное море, и где живут спасатели Малибу. И если она туда прилетит, то ее, конечно же, будет встречать импозантный мужчина или загорелый юноша, совсем не похожий на одноклассников… И она бросится в волну, и поплывет по морю. А она никогда не плавала в море, и, конечно же, первая волна захлестнет ее, и она станет тонуть, и на выручку ей поспешат все спасатели Малибу. А она, улыбаясь, будет погружаться в лазурную глубину. И там, в глубине, у нее в ушах будет звучать только самая модная и нежная музыка. А когда однажды холодным осенним днем она будет идти после школы, размахивая портфелем, будет идти мимо булочной или гастронома, и увидит, как притормозит не новая иностранная машина, окна этой машины опустятся, и оттуда выглянут небритые лица с липкими глазами, и она почувствует, как эти липкие глаза провожают ее, и осматривают ее талию и ноги. И весь оставшийся день у нее будет очень хорошее настроение. И ей будет казаться, что во всем ее маленьком городе отовсюду звучит самая модная и нежная музыка. Ресторан. (инструкция) Медленно, медленно наступают сумерки. Потом на город ложится и сам вечер, и сначала замерцали, затеплились, а потом засветились окна ресторанов. И постепенно рестораны заполняются людьми, неторопливыми, нешумными, улыбающимися людьми, и все эти люди кажутся вполне счастливыми, потому что они пришли, чтобы есть. Хотя конечно, они пришли не только для того, чтобы поесть. А для того, чтобы как-то себя порадовать, чтобы не чувствовать себя чем-то обделенными в своих квартирах и домах, чтобы город не тревожил своими возможностями. Люди приходят, чтобы купить себе немного заботы, тепла, и человеческого участия. А главное – времени. Потому что… что такое кружка пива, или 30 грамм коньяка? Это, конечно же, жидкость в сосуде. Но еще, это, как минимум, 20 минут времени, и причина эти 20 минут больше никуда не идти. А ресторан состоит из множества таких причин. И очень важно в ресторане не совершить нескольких серьезных ошибок, которые, к сожалению, все совершают, и совершают. И в связи с этим хочу кое-что порекомендовать: 1. Вот вы долго читали меню, наконец-то остановились на чем-то, и сделали заказ. Никогда не ешьте тот хлеб, который вам приносят до того, как будет готово основное блюдо. Потому что, если вы съедите этот хлеб, вы убьете столь ценное, и острое чувство голода, и потом поедание основного блюда превратиться в бессмысленный и мучительный процесс. 2. Никогда не смотрите по сторонам в ресторане во время ожидания того, что вы заказали. Иначе вы увидите то, что носят за соседние столики. Потому что вы тут же поймете, что сами все заказали неправильно, а правильно заказали те, кто сидит за соседними столиками. 3. Смотрите в глаза тому, с кем вы пришли в ресторан. (Если, конечно, это не ваш шеф). 4. А если вы пришли с шефом или с каким-то человеком, от которого вам что-то надо, тут все просто – заказывайте то же самое, что заказывает он. И у него о вас останется самое лучшее впечатление. А когда он неуверенным и медленным движением потянется за кошельком, вы должны выхватить свой, уверенно и быстро, как ковбой. Потом загляните в счет, и сделайте такую тонкую гримасу, по которой можно будет понять, что счет нешуточный, но вам это ничего не стоит. И тогда у приглашенного вами человека останется о вас прекрасное впечатление. Но когда едешь мимо теплых окон ресторанов, если ты хочешь есть по-настоящему, то на самом деле, если быть честным… ведь хочется той самой картошки с мясом, и золотистым луком, которую жарила бабушка на большой, тяжелой черной сковородке. Но бабушка уже умерла, а таких сковородок не делают, и не продают. И рецепт утрачен. А стилизации не уместны!!! И если разобраться, то самое большое удовольствие в ресторане чаще всего доставляет тот самый хлеб, который вам принесли до того, как будет готов ваш заказ. Потому что вы прибежали в ресторан голодные, с холода… и вам дали хлеб. А ведь этот хлеб даже не будет вписан в счет. И про него нет ни единого слова в меню, которое вы так долго читали. Лето. Вот лето приблизилось вплотную. И тут уже надо что-то решать. Потому что отдых – дело серьезное. Лето надо как-то провести. Его нужно ПРОВЕСТИ. Нельзя же остаться просто так в городе, даже если хочется остаться. Но летом – нельзя. Потому что потом будет мучительно стыдно и больно… И вы идете в магазин, где продаются плавки, а также ласты, маски, и прочее, и вы идете туда не как в музей, чтобы просто посмотреть, а с целью что-то купить. И когда вы выбираете себе маску и ласты, к вам приходят такие приятные фантазии… А потом надо выбирать путевку. И вы просматриваете кучу разных предложений, и оттого, что этих предложений так много, и так страшно прогадать, становится жарко в голове. Гораздо жарче, чем на самых жарких пляжах. И вот вы находите «горящую» путевку… А турки, греки, испанцы – они уже чистят бассейны, достраивают новые гостиницы, поливают овощи и фрукты, выращивают животных. Для вас! Только для вас! Чтобы вы плавали, наслаждались, ели, пили, загорали. Они симпатичные. Они улыбаются. Они ждут. И вот уже летят самолеты со всех бесконечных пределов огромной страны. И во всех этих самолетах много-много людей, которые совершенно уверены, что именно они купили самую «горящую» путевку по самой выгодно цене. И вот гостиница, вы распаковываете свои вещи, и обнаруживаете, что ласты и маску вы забыли дома, а также забыли солцезащитные очки, которые тоже с удовольствием покупали именно для этой поездки. Но это не важно. Потому что - лето! Лето! Вот вы выходите после зимы дряблый, белый, некрасивый. И в первый же день, несмотря ни на какие предостережения вы, конечно же, сгорели, и нужно покупать какие-то мази, которые потом будут пылиться дома. Но это тоже ерунда, потому что через неделю вы уже бронзовый и чудесный. И посматриваете из своего шезлонга на вновь прибывших, как абориген. А новички робко ходят, осматривают бассейн, осматривают гостиницу, и у них еще все впереди. Да и у вас еще впереди целая неделя. Потому что ваше лето уплотнилось до двух недель. И как-то вечером, сидя в у бассейна, вы будете беседовать с каким-то человеком из какого-то далекого города, и он спросит у вас – А за сколько вы купили путевку? И вы вдруг назовете сумму, намного меньшую, чем реально заплатили. И человек расстроится. А вам станет приятно. А для чего вы это сказали? А только чтобы огорчить его, и самому порадоваться. Но вот прочитаны привезенные с собой книжки, и две недели заканчиваются, и вот уже откуда-то летит человек, который будет жить в вашем гостиничном номере, и спать на вашей постели. А вы прошлись напоследок по пляжу, сделали все то, что обычно делается напоследок… и вот уже вы сами летите в свой дальний предел… И осень встречает вас уже в аэропорту. Она встречает вас дождиком, который бьет в иллюминатор и по крыльям самолета. А все те люди, которые еще совсем недавно шумели и плескались в волне, выстроились в проходе между кресел самолета со своими пакетами из магазина дьюти фри, или спящими, обвисшими детьми, и все тихонечко, гуськом выходят из самолета. И у всех в рюкзаках и сумках лежат видеокамеры, на которые было записано, в общем-то, одно и тоже: вот наш гостиничный номер, здесь мы отдыхаем, вот наш бассейн, здесь мы плаваем, вот еда… мы ее едим. А на фотопленке в фотоаппаратах запечатлены люди с красными глазами – это новые друзья из каких-то своих городов, симпатичные люди, с которыми вы вместе отдыхали, и больше никогда не увидитесь. Но в аэропорту вас встречает ваш друг. Потому что у всех есть или должен быть такой друг, который сам никуда не ездит, но всех встречает, на своей старенькой, усталой машине. И он везет вас в мерцающий вечерними огнями, и мокрый от осеннего дождя город. Он рассказывает о том, какие проблемы накопились за две недели вашего лета. А вы понимаете, что ничего серьезного за ваше отсутствие не произошло. Но вы соскучились. Соскучились по всему. Соскучились по работе, на которую придете, и коллеги спросят: «Ой, а где это вы так прекрасно загорели?» И вы скажете где. А они спросят: «Ну, как вы отдохнули?» А вы ответите: «Супер!» Но коллеги за вас не порадуются, потому что никто не отдохнул супер. Да и вы отдохнули не супер. Но вам приятно огорчить коллег. Лето закончилось, но впереди еще длинная осень, с прозрачными солнечными днями, шашлыками, банями, грибами и ягодами, с хрустом веточек под ногами в осеннем лесу, с тягучим дымом от сухих листьев. А потом - первый снег ранним утром. И первый утренний ледок на лужах, который осторожно и с удовольствием давят ногами аккуратные первоклассники. Сейчас. (Черно-белое кино) Он: Интересно, а где та любовь? Та любовь, которой так много в каждом кадре любимых черно-белых фильмов. Та любовь, которая гонит куда-то одиноких ковбоев, та любовь, которая заставляет так часто и подолгу курить героев французских и итальянских черно-белых картин. Любовь, которая есть в каждом из семнадцати мгновений той самой весны. Есть ли она здесь? И есть ли она для меня? В моем цветном времени… Но когда я покупаю бутылку пива в ночном киоске, или опрокидываю третью или четвертую рюмку чего-то в прокуренном баре, я вдруг могу почувствовать, что на мне хороший белый плащ, и хорошая мягкая шляпа. И еще почувствовать, что все это вокруг… ну все вот это, все, что происходит со мной… это не что иное, как начало прекрасной дружбы, моей дружбы с моим временем. Дружбы в отсутствии любви. Она: Интересно, где тот город? Тот город, который я прекрасно знаю, хотя никогда там не была. Но я видела его много-много раз в тех самых черно-белых фильмах, от которых невозможно оторваться. Тот город, в котором всегда такой удивительный свет, всегда блестящий мокрый асфальт, и в котором нет машин, кроме поливальных. Город, в котором все так неторопливо и значительно. Набережные, мосты, монументальные милиционеры. В том городе живут только любимые артисты, которые там всегда живые и чудесные. Но есть ли такие места, а главное, время, где и когда этот черно-белый город совпадает с тем городом, по которому хожу я, где мерцает мое окно, или где-то в потоке машин горят фары моего автомобиля. Настроение улучшилось. Когда настроение плохое, я так легко и с удовольствием раздражаюсь, и некуда скрыться, и все задевает, и даже царапает. И если в таком настроении зайти в книжный магазин, то ничего не получится выбрать. Потому что заходишь и видишь - что-то совсем нет хороших книжек. Да что книжки! Даже если зайдешь в супермаркет, и ходишь, ходишь вдоль этих бесконечных полок, и думаешь – что-то вообще ничего нету, купить вообще нечего! А просто ничего и не хочется, поэтому нечего покупать. Но ты же заработал деньги. Ты их заработал, ты их не нашел, тебе их не подарили. Поэтому надо как-то себя порадовать. И ты покупаешь дежурную бутылку кефира или минеральной воды, и идешь к кассе. А за кассой сидит женщина. С большой прической, блестящим золотым зубом – такая, на которую легче всего раздражаться. Но она почему-то весело взяла у тебя деньги, по-своему как-то пошутила, ты дежурно пошутил в ответ, а она посмеялась этой шутке, посмеялась по-настоящему, громко и весело… И настроение улучшилось. Или едешь в метро или в автобусе. А народу битком, и все места заняты, и всем ехать далеко, и поэтому все читают какие-то дурацкие книжки и пошлые журналы. И ты раздражаешься, и думаешь – ну как же можно читать такую дрянь или разгадывать эти идиотские кроссворды, что же это такое?! Но вот поезд или автобус остановился, и какой-то человек захлопнул книжку, встал и вышел, и место рядом с тобой освободилось, и поблизости не оказалось ни инвалида, ни старушки, ни беременной… ты спокойно сел, и почувствовал оставшееся тепло того человека, который только что вышел. И настроение улучшилось. Или ты мчался в сильном потоке машин, приближался к городу, но вдруг тебя подрезал, и умчался вперед большой мерседес с тонированными окнами, с каким-нибудь таким номером – три тройки, три пятерки или три шестерки – в общем, с каким-то непростым номером. Он умчался, а ты съехал на обочину, заглушил двигатель, отдышался, привел пульс в порядок, вспомнил самые жуткие слова, и про себя их даже проговорил, адресуя их тем самым, которые ездят с тонированными окнами. Потом неторопливо завелся и поехал. И через каких-нибудь 15 минут, ты проехал мимо того самого мерседеса, который стоял у обочины, а рядом стоял милиционер, и что-то жестко говорил коренастому владельцу темных стекол. Ты проехал мимо, посмотрел на эту картину… И настроение улучшилось. Или ты ехал по пустынной ночной трассе, и ощупывал дорогу руками фар дальнего света, и видел, как с какой-то проселочной дороги, впереди, выехал навстречу тебе автомобиль, и ослепил тебя своим дальним светом. И ты подумал – ну что же там за козззел! Что он не может выключить дальний свет?! И в эту секунду невидимый тебе человек переключился на ближний, и оказалось, что ты его слепишь своим дальним. И ты тоже переключился , и вы проехали друг навстречу другу, и не было видно, мужчина там или женщина за рулем, какого возраста… Но стало ясно, что только что мимо проехал хороший человек. И настроение улучшилось. А когда целый день никуда не успеваешь, и, кажется, всех подводишь, и бьешься, как рыба об лед, об этот день. И стоишь в пробке, сильно опаздывая куда-то, показываешь поворот, а тебя не пускают, потому что все тоже куда-то спешат, а ты в отчаянии стучишь по рулю, сквозь зубы цедишь ругательства… Но вдруг какой-то усталый дяденька на своем стареньком грузовичке моргнул тебе фарами, и махнул, мол, давай, езжай, и ты сорвался с места, но успел показать открытую ладонь, а мужичок улыбнулся… И настроение улучшилось. А если ты долго сидел где-то в парке, на скамейке, и курил… но не бросал окурки под скамейку, не втаптывал их в дорожку, а собирал в пустую пачку. Или шел по аллее, жевал жевательную резинку, которая надоела, но не плюнул её на дорожку, а дошел до урны, плюнул её туда, туда же бросил окурки… И подумал про себя: а я все-таки… приличный человек, и мне еще можно пожить на этом свете. Еще можно. Сигарета Курить очень плохо, вредно, и бессмысленно. Но узнать это можно только купив пачку сигарет, и прочитав предупреждение какого-то очень серьезного ведомства о том, что это очень плохо, вредно, и бессмысленно. И действительно: из двадцати сигарет, которые находятся в каждой пачке, настоящее удовольствие доставляют только две-три. И именно ради них жертвуют здоровьем, деньгами, и временем. Но бывают такие сигареты… Ведь день начинается не с душа, не с завтрака, не с новостей по радио или по телевизору, а с сигареты. И хорошо, если этот день воскресенье. И вас не выгонят в подъезд, или на балкон, или в туалет, чтобы вы курили там, и никому не отравляли жизнь. Нет. Воскресенье надо начинать с сигареты, которую можно курить где угодно. И еще чтобы осталось немножко кофе, уже остывшего кофе, наполовину состоящего из гущи. И вот цедить этот кофе, курить эту сигарету, и чувствовать, как начинается хороший день. А можно заранее готовиться к этому воскресенью. Заранее замочить шашлык, потом ехать за город, в осенний лес, долго собирать дрова, разводить костер, жарить мясо… И все это время очень хотеть курить. И еще обливаться слюной от предвкушения вкусного шашлыка. А потом, обжигаясь, большими кусками, почти не жуя, наесться сочным мясом, вернуться от компании к костру, выловить из костра уголек. Или запалить палочку, и прикурить от нее… лечь на сухую траву, увидеть прямо над собой осеннее небо, сквозь кружева веток, лежать, курить, и пускать туда дым. Туда, в небо. Или стоять у открытого окна… А вы открыли окно в первый раз в этом году, потому что весна. На полу и на подоконнике сухие полосы бумаги, которой вы заклеивали окна осенью, а за окном дождь. И вот так стоять, курить, и выпускать дым в струи весеннего дождя. Или придти домой пьяным и злым. Но не ругаться ни с кем, не скандалить, а сразу уйти в ванную, закрыться там, набрать полную ванну теплой воды, лечь туда прямо в одежде. Предварительно, конечно, достать из кармана сигареты и зажигалку. Вот так вот лежать, молча злиться, и курить. А они стучат в дверь, мол, что с тобой. А ты лежишь, молчишь и куришь. А если одиноко… ты купил пачку хороших сигарет, не торопясь потянул за целофанновую полосочку, потом открыл пачку, убрал фольгу, понюхал сигареты, достал одну, потом щелкнул своей любимой зажигалкой – вот тебе уже и диалог. И уж тем более, когда у тебя возникает ощущение, что все тебя бросили, и ты никому не нужен. Идешь, горбишься, под снегом или под дождем. А главное, кончились сигареты. Но у тебя есть возможность обратиться к первому встречному с просьбой, которую никто не расценит, как попрошайничество, или как что-то неприличное, и с тобой поделятся, поделятся сигаретой. И ты возьмешь сигарету из рук незнакомого человека, а он еще стряхнет пепел, и протянет тебе живой огонек своей сигареты, чтобы ты прикурил, и ты почувствуешь, что перед тобой не приятель, не друг, а почти родственник. И таких родственников очень много. Хотя курить очень вредно, очень плохо, дорого, и бессмысленно. Но мало на свете вещей более желанных и важных, чем та редкая сигарета, с которой начитается день. (Текст написан со слов разных людей. Я сам никогда в жизни не курил, и не люблю, когда это делают окружающие меня люди. Но эти пачки, и эти сигареты, а также сигары и трубки выглядят намного привлекательнее, чем все шоколадки и конфеты вместе взятые.) Слеза. И вот ты жил, жил… жил, жил… и дожил. И вот тебе уже 20 или 25, или 30, или 35, или 40, или 45, или 50, или 55, или 60, или 65, и так далее лет. И ты живешь, но не чувствуешь себя ни молодым, ни старым. Ты все время чувствуешь себя… нормальным. Просто вокруг тебя молодые или старые люди, а ты – нормальный. И вот в таком вот возрасте вдруг застал тебя вечер, который лепит лобовое стекло снегом и дождем, и «дворники» не справляются и от этого все вечерние огни тянутся струями по лобовому стеклу… И еще ты прищурил глаза, и от этого фонари дают такие длинные-длинные лучи, а между ресниц застряла слеза. И эта слеза – это же самая лучшая линза, самая лучшая оптика для того, чтобы увидеть всю свою жизнь насквозь. Но ты мчишься по вечернему городу, добавляешь газ и мчишься, гонишь свой автомобиль… Потому что если тебе 20 или 25, или 30, или 35, и так далее лет… Должен же быть у тебя к этому возрасту свой собственный автомобиль! И вот ты летишь, а вокруг много-много машин… и вдруг отчетливо, но при этом очень спокойно почувствуешь, что где-то рядом, в этом потоке, с той же скоростью, что и у тебя… мчится твоя смерть. А как выглядит эта смерть? Это же не какая-то страшная, старая, тощая женщина в черных одеждах с косой. Нет, нет. Это нормальный человек, которому тоже 20 или 25, или 30, и так далее лет. Просто у него какой-то свой возраст, и свой период в жизни. И может быть он просто не проверил тормоза, или наоборот проверил, но выпил водки, потому что у него тоже в ресницах застряла слеза, но ему не хочется видеть свою жизнь насквозь… И вполне возможно, что вы, точнее ты - смерть для него. Но ты спокоен. Потому что… а чего бояться? Ведь ты же сам держишь руль своего автомобиля, и тебе уже 20 или 25, или 30, и так далее лет. И ты уже много раз спокойно доверял свою жизнь пилотам самолетов, которых ты даже не знаешь, никогда не видел, и не увидишь. И диспетчерам… и машинистам. И если к твоим 20 или 25, или 30, или 35, и так далее годам у тебя уже есть дети… Ты приводил их к врачам, и отдавал своего маленького человека этим людям… Ты спокоен, ты за рулем. И если рядом с тобой, в твоем автомобиле, кто-то сидит… кто-то… просто человек, то ты знаешь, что заботишься о его жизни гораздо сильнее, чем о своей. И поэтому ты спокоен. Хотя всегда где-то сбоку, или впереди, или сзади, но рядом, и с той же скоростью мчится твоя смерть. А какая разница, сколько ты прожил - 20 или 25, 30 или 35, или 40, и так далее лет – это не важно. Тебе-то, ведь, кажется , что ты живешь уже очень давно. Всегда. И на твоем надгробии между датами жизни и смерти будет тире. И это тире у всех одинаковой длинны. Вне зависимости от того, прожил ты 20 или 25, или 30, или 35……… И, конечно же, это тире будет намного короче, чем те лучи, от вечерних фонарей, которые так вытянула и видоизменила твоя слеза. Маленькая слеза, застрявшая между ресниц.