Евгений Гришковец - драматург, режиссёр, актёр, писатель и просто хороший человек

Его первая часть вполне определенно выполняет функцию сонатного Allegro. Правда, было бы бесцельно искать тут четко выраженную конфронтацию главной и побочной тем. Смысл художественной альтернативы тут сказывается в борьбе творческой воли художника, которого олицетворяет дирижер, с неуправляемой массой, готовой разбрестись кто в лес, кто по дрова.

Поочередный приход музыкантов, усаживающихся за свои пульты и приступающих к делу без оглядки на партнеров, не просто имитирует настройку инструментов - речь идет о чем-то большем, о постепенно разворачивающемся звуковом образе хаоса, порождаемом полной бесконтрольностью и произволом индивидуальной воли каждого действующего лица, не принимающего в расчет своих партнеров. И совладать с такой стихией дирижеру стоит немалых усилий.

Так и в дальнейшем, едва лишь появятся мелодически осмысленные фразы, как тут же стихия деструктивности вновь выходит из берегов. Но именно такие, пусть кратковременные, моменты всеобщего согласия показывают, что дело вовсе не так уж безнадежно, и люди с их разнонаправленными интересами все же способны прийти к взаимопониманию. Показательно, что смысловым итогом первой части становится проведение начального мотива финала Пятой симфонии Л. Бетховена в оригинальной оркестровке.

Лейтобразом второй части, занимающей положение скерцо, становится оживленная тема в духе старинного Concerto grosso. И как бы ни наслаивались на нее чужеродные звучания, она остается неприкосновенной, как символ свободной, раскованной игры. Она может быть подавлена, заглушена, но даже тогда сказывается бессилие агрессивной стихии бездуховного мира подавить естественные, здоровые проявления человечности, символом которых и становится музыка старинного концерта.

Неудивительно, что в медленном части симфонии господствуют тянущиеся, «плывущие» линии, интонируемые струнными инструментами, наиболее приспособленными для передачи плавных и связных мелодий. И в третьей части Симфонии мелодически осмысленные мотивы иной раз тонут в грандиозном, «ветвящемся» многоголосии разделенных струнных. Но хаотичность таких сочетаний тут кажущаяся, поскольку они образованы мелодически однородными голосами.