Евгений Гришковец - драматург, режиссёр, актёр, писатель и просто хороший человек

И снова коренной перелом в становлении общей композиции симфонии связан с внезапно свершившимся событием. Без особой подготовки, почти молниеносно разворачивается стремительное движение струнных, к которым подобно лавине, катящейся с горы, быстро, но последовательно присоединяются в свободной импровизации остальные инструменты оркестра.

Полная неупорядоченность хаотического звучания, момент дезорганизации, предвещающей важные перемены, становятся следствием доведенного до крайности принципа концертного состязания, где каждый голос борется за место под солнцем в прямом смысле слова, то есть пытаясь перекричать своих соседей, привлечь к себе внимание, пробиться сквозь общую массу. Подчеркнем, что речь идет лишь о кратковременном действии принципа тотальной импровизации в эпизоде, оттеняющем строго упорядоченное музыкальное движение. Вступление в свои права такого движения знаменует собой начало завершающего раздела симфонии, ее финала.

Нет необходимости подробно освещать все перипетии развития этой части симфонии. Поначалу она как будто возвращает к агрессивному натиску того раздела сочинения, который соответствовал сонатному Allegro. Но постепенно выясняется, что смысл развития внешне сходного материала - иной. Напомнив об отзвучавших драматических событиях, композитор переводит развитие в новое русло, направляя его к постепенному просветлению, очищению. Путь этот проходит ряд этапов, причем основой развития становится та самая русского склада тема в духе знаменного распева, которая ранее прозвучала подобно намеку.

Развитие ее интонаций достигает поистине грандиозной вершины, возвышающейся на всем «музыкальном плато». Однако ж и тут композитор оттенил это мощное звучание эпизодом свободной импровизации, где сквозь беспорядочное фоновое движение струнных и деревянных духовых отчетливо проступает хор меди.